И действительно, за всю свою двадцатилетнюю службу в Западном крае он ни разу в своих
решениях не покривил душой и не поддался воле начальства, за что также скоро среди сослуживцев
приобрел славу человека неуживчивого и красного, что его, впрочем, нисколько не огорчало. <...> Но вот наши два старшие
сына отправились в Петербург -- один в Горный институт, другой в Университет, и тотчас же наша
жизнь переломилась надвое: мирное существование стало областью прошедшего, и в жизнь ворвалась
целая буря новых забот, тревог и волнений. <...> Тогда уже разразилась бурная история по поводу
постановки памятника Муравьеву-Вешателю в Вильне. <...> Затеянная высшей администрацией постановка в Вильне памятника Муравьеву, несмотря на свою
громадную бестактность, быть может, и не имела бы больших последствий, если бы не недостойное
желание выслужиться и показать перед начальством свой квасной патриотизм со стороны нескольких
варшавских профессоров, пославших приветственную телеграмму от имени университета. <...> Надо вспомнить, как ненавистно имя Муравьева каждому коренному поляку, когда почти в
каждой польской семье хранится память о погибшем от руки палача члене семейства, как незаживаемы
эти раны в таком чутком народе, чтобы понять, какое глубокое оскорбление было нанесено целой нации
этим памятником "висельнику", как зовут Муравьева поляки! <...> Первый их арест и
сопряженный с ним обыск оставили во мне неизгладимое впечатление. <...> В это время раздались звенящие шпорами шаги, и в комнату вошел
сопровождаемый полицией, понятыми и дворником жандармский полковник Утгоф. <...> В то время обыск у правительственного чиновника был случаем редким. <...> К тому же он сопровождался совершенно непонятным многолюдством: в квартире
нашей сновало и распоряжалось человек двенадцать, на кухне оставалось шесть человек на запас, при
каждой двери стояло по жандарму, да и дом был оцеплен со всех сторон. <...> Будь <...>
С._А._Савинкова._Годы_скорби._На_волос_от_казни..pdf
OCR Nina & Leon Dotan (09.2002) ldnleon@yandex.ru
ldn-knigi.narod.ru ldn-knigi.russiantext.com
из книги:
В.РОПШИН (Б.САВИНКОВ)
ТО, ЧЕГО НЕ БЫЛО
ПРИЛОЖЕНИЕ
1. С. А. САВИНКОВА
ГОДЫ СКОРБИ.
(Воспоминания матери )
Журнал "Былое". Год первый, No 7. Июль 1906. Петербург, 1906.
2. НА ВОЛОС ОТ КАЗНИ
(Воспоминания матери)
Журнал "Былое". Год второй, No 1/13. Январь 1907. Петербург.
С. А. САВИНКОВА
ГОДЫ СКОРБИ.
(Воспоминания матери )
Журнал "Былое". Год первый, No 7. Июль 1906. Петербург, 1906
Я знаю, что эти воспоминания заставят меня вновь страдать и вновь переживать прошедшее, но
ведь это жизнь не моя только, а многих... Не мне одной пришлось на самой себе испытать железную руку
правительственного режима; таких, как я, несчастных матерей тысячи... И потому мой искренний рассказ
может иметь некоторое значение... Иначе, какой интерес был бы в горестях одного из миллионов людей?
Первый гром для моей семьи грянул в 1897 году. До тех пор мы жили, как все тогда жили в
провинции: без особых забот, без особых общественных интересов, без запросов... так себе, изо дня в
день, как живут чиновники. Муж мой служил по министерству юстиции на западной окраине и получал
хорошее содержание. Это был человек интеллигентный, чрезвычайно чуткий к справедливому и
широкому толкованию законов, не видевший никакой разницы между евреем, русским и поляком, между
интеллигентом и рабочим, между богачом и бедняком. Как судья, он очень скоро приобрел популярность
среди запуганного населения этого края, и его и в глаза, и за глаза стали называть: "зацны сендзя", т. е.
честный судья.
И действительно, за всю свою двадцатилетнюю службу в Западном крае он ни разу в своих
решениях не покривил душой и не поддался воле начальства, за что также скоро среди сослуживцев
приобрел славу человека неуживчивого и красного, что его, впрочем, нисколько не огорчало.
Пока наши дети учились и подрастали, повторяю, в нашей жизни -- кроме обыденных забот о
здоровье, благоудобствах и воспитании детей -- ничего особенного не было. Но вот наши два старшие
сына отправились в Петербург -- один в Горный институт, другой в Университет, и тотчас же наша
жизнь переломилась надвое: мирное существование стало областью прошедшего, и в жизнь ворвалась
целая буря новых забот, тревог и волнений.
В Петербурге уже тогда начиналось брожение, окончившееся переживаемой нами революцией.
Неудовлетворительность постановки высшего образования, стеснение учащейся молодежи в ее самых
естественных порывах к общему благу, нелепая тирания, терзавшая нервы молодых людей, -- все давало
обильную пищу для негодования юным сердцам. Тогда уже разразилась бурная история по поводу
постановки памятника Муравьеву-Вешателю в Вильне. Я упомяну об ней лишь в нескольких словах.
Затеянная высшей администрацией постановка в Вильне памятника Муравьеву, несмотря на свою
громадную бестактность, быть может, и не имела бы больших последствий, если бы не недостойное
Стр.1