412
дить той или иной существующей въ данное время сил , другой—изъ тумана
общеславянскихъ воззр ній показывать ей кулакъ. Научной правды, плодотворной
для лшзни, не будетъ ни зд сь, ни тамъ!
Мы не считаемъ сов тниковъ царя Ивана, составлявшихъ около него, по
выраженію Курбскаго, избранную раду, изъятыми отъ узкости, свойственной в ку,
а равно и отъ личныхъ недостатковъ. Вообще же главный недостатокъ у нихъ
у вс хъ былъ тотъ, что они были слуги, а не граждане и, по всему складу
подготовлявшей ихъ предшествовавшей псторіи Московскаго государства, не могли
быть нич мъ другимъ. Все-такн оии были гіолези йшіе и здравомыслящіе д ятели
въ своей стран . Отъ своей узкости они пали.
Ставятъ въ заслугу царю Ивану Васильеввчу, что онъ утвердилъ монархическое
начало; но будетъ гораздо точн е, прям е и справедлив е сказать, что
АНЪ утвердилъ начало деспотическаго произвола и рабскаго безсмысленнаго страха
и терп нія. Вго идеалъ состоялъ именно въ томъ, чтобы прихоть самовластнаго
владыки поставить выше всего—и общепринятыхъ нравственныхъ понятій, и всякихъ
челов ческихъ чувствъ п даже в ры, которую онъ саиъ испов довалъ. И
онъ достигъ этого въ московской Руси, когда, вл сто старыхъ князей и бояръ,
поднялись около него новые слуги—рой подлыхъ, трусливыхъ, безсердечныхъ и
безнравственныхъ угодниЕовъ произвола, кровожадныхъ лицем ровъ, автоматовъ
деспотизиа: они усердно выметали изъ Руси все, что въ ней было добраго; они
давали возможность быстро разростись и процв тать всему, чтб въ ней, въ силу
прежнихъ условій, накопилось мерзкаго. Намъ сов туютъ не дов рять Курбскому
н другимъ писателямъ ого времсни пасчетъ злод яній Ивана. He отрицаютъ,
впрочемъ, фактической д йствительности казией, совершенныхъ имъ: это было бы
черезчуръ пронзвольно при собствеішозіъ созваніи тирана. Задаютъ вопросъ: «да
не было ли, въ самомъ д л , изм ны? Точно ли выгодно было московскому
боярству не изм нять и неужели оно ие ші ло гд -нибудь въ другомъ м ст
своихъ идеаловъ». И на такой вопросъ отв тъ сейчасъ готсшъ: «идеалы эти былн,
и были рядомъ, въ Литв ». Бросается подозр ніе на замученвыхъ царемъ Иваномъ
Васильевичеыъ; они, подобно Курбскому, хот ли б жать въ Литву; талъ у
нихъ были свои идеалы. Но исключая неиногихъ —неясныхіі^прим ровъ (въ род
поступка князей Ростовскихъ), псторія ие представляетъ никакихъ, даже слабыхъ,
доводовъ къ подкр аленію такйхъ произвольныхъ подозр иій. Чтобы ихъ
разс ять, достатізчно указать на то обстоятельство, что т люди, которыхъ Иванъ
перемучилъ, въ періодъ господства Сильвестра и его партіи не изм няли н не
думали б жать ни въ Литву, ни куда-нибудь въ иную зеішо. Стало быть,
еслибъ и на самомъ д л у кого-либо изъ казненныхъ Иваномъ было нам реніе
посл довать прим ру Курбскаго, то это происходило бы не оттого, что у пего
въ Литв были какіе-то идеалы, а просто отъ крайней нсобходимости спасать
свою жизвь, которой угрожала безумная прихоть тпрана; и въ этомъ случа
вина падаетъ на мучителя, а не па замученныхъ. . Мучительства производили
б гства, а не б гства н нзл ны возбуждали Ивана къ мучительствамъ. Т доводы,
которыо приводитъ Курбскій въ свое оправданіе, им ютъ характеръ общечелов
ческой правды. Курбскій жилъ въ ХУІ-мъ в к ,_ едва ли ул стпо въ ХІХ-мъ
судить д ятелей прошедшаго времени по правиламъ того кр постничества, т
Стр.1
413
которому каждый, им вшій несчастіе роднться въ какомъ-нибудь государств ,
непрел нно долженъ быть прпвязаниьшъ къ нему даже и тогда, когда за вс
его услуги, оказавныя этому государству, онъ терпитъ одну несправедливость u
долженъ каждую минуту подвергаться оаасности быть безвннно замученііымъ!
Неужели намъ велятъ сочувствовать аргументаяъ царя Ивана, писавшаго къ
Курбскому: «аще праведенъ еси и благочестивъ, почто не изволилъ отъ меня,
строптиваго ыадыки, страдатн и в нецъ жизни насл дити?» Историкъ, оправдывающіп
мучительства Ивана и похваляющій «логичность» въ его письменныхъ
ироизведеніяхъ, в роятно, не р шится сказать, что онъ сочувствуетъ подобнымъ
софтшшъ шекспирова Ричарда Ш, доказывающаго вдов убитаго имъ аринца,
что онъ оказадъ убитому благод яніе, отиравнвъ его въ царство небесвое?
Если въ личнойти_.Кур1скага^зшжна указать на что-нибудь черное, то никакъ
ие на бігство его въ Литву, а скор е на участіе въ войн противъ своего
бывшаго отёчества; но это происходило именно оттого, что, какъ мы сказали}
Mo'ckoBcide люди, даже лучшіе, были слуги, _а не граждане. Курбскій былъ ііре-:
1 ^Y^
:
ступенъ только какъ гражданинъ; какъ слуга-^ііъ былъ совершенво правъ, 1/ ^ о
исполняя волю господива, которому добровольно обязался служить и который
его, изгнанника, принялъ и облагод тельствовалъ. Мы не думаемъ, чтобы вообще
у б жавшихъ въ т времена въ Литву московскихъ людей были какіе-нибудь
идеалы въ Литв . Ииъ просто становилось почему-нибудь дурно и опасно жить
въ Московскомъ государств и они б жали изъ него; б жать въ Литву югь было
и ближе, и подручн е, ч мъ въ другое государство: и языкъ, и обычаи тамъ
были для ниіъ ближе, ч мъ въ иной земл , и приаимали ихъ тамъ радушно;
какъ люди служилые, они въ Литв вид ли для себя службу, только служба
тамъ казадась польготв е, особенно посл того, какъ почему-нибудь въ Москв
служба стаиовилась имъ черезчуръ тяжела. Точно то же мы должны сказать п
о г хъ, которые, наоборотъ, изъ Литвы О жали въ Москву: и у этихъ людей
въ Москв не было предуготованныхъ идеаловъ: имъ дурно становилось въ Литв ,—
вотъ иоэтому только они и б жади въ Москву; ст сненныя обстоятельства ихъ
выгоняли изъ отечества. Прежніе госгюда считали ихъ изм нниками, но т , которые
ихъ принимали, напротивъ, находилй вполн справедливьшъ, если эти
переб жцы, служа иовому господину, пойдутъ войною и на землю прежвяго,
то-есть на свое прежнее отечество. Руководясь русскимъ патріотизмомъ, конечно,
ножно клеймить порицаніемъ и ругательствазш Курбскаго, уб жавшаго изъ Москвы
въ Литву и потомъ, въ качеств
литовскаго служилаго челов ка, ходившаго
войною на московскіе пред лы, но въ то же время не находить дурныхъ качествъ
за т ми, которые взъ Литвы переходилн въ Москву и по прпказанію московскпхъ
государей ходили войною ва своихъ прежнихъ соотечественниковъ: эти иосл дніе
намъ служили, сл довательно, хорошо д лали! Разсуждая безвристрастно, окажется,
что ни т хъ, ии другнхъ не сл дуетъ обвинять, да и вообще, чтобы вм -
нять челов ку изм ну въ тяжкое преступленіе, надобно прежде требовать, чтобъ
онъ былъ гражданинъ, чтобы, всл дствіе полнтическпхъ и общественныхъ условій,
въ немъ было развито п чувство и сознаніе долга гражданина: безъ этого онъ
или слуга, или рабъ. Если онъ слуга, то чтб дурного, когда слуга оставляетъ
господнна, который не ум етъ его привязать къ себ , и переходитъ на службу
къ другояу? Если же онъ рабъ, то преступленія раба противъ господива могутъ
быть судимы только предъ судояъ того общества, которое допускаетъ рабство,
Стр.2
414
но не предъ судомъ исторіи, которая, изсл дуя причины явленій, должна осуждать
т неестественныя общественныя условія, которыя производятъ подобиыя
явленія.
Намъ говорятъ: «во вс хъ вопросахъ русской исторіи, съ которыми она
соприкасается, можно припомнить много такого, чтб выставляетъ намъ личность
царя Ивана совс мъ въ иномъ св т . Завоевавъ, наприм ръ, Ливонію, чтб д -
лаетъ царь Иванъ Васильевнчъ? Въ Ливоніи появляется дерптскій епископъ,
появляется юрьевское пом стное дворянство. Совс мъ цначе онъ д йствуетъ на
восток ; такъ, завоевавши Казань, онъ старается привлечь къ себ м стное
населеніе». „
Кроткія. м ры по отношенію къ обитателямъ покореннаго Казанскаго царства,
посл завоеванія Казани, принадлежатъ къ тому періоду царствованія Иваиа
Васильевича, когда онъ находился подъ вліяніезіъ Сильвестра и людей его кружка,
ісл довйтельно, по вс лъ соображеніямъ, он истекали отъ тогдашиихъ д йстви'
тельныхъ правнтелей государства и свид тельствуютъ о государственной мудрости
; и гуманности ііосл днихъ. Что же касается до варварскихъ, жестокихъ и в роломныхъ
м ръ обращенія съ покоренною Ливошею, то ученый профессоръ, котораго
строки мы привели, не излагаетъ т хъ своихъ осиовныхъ взглядовъ, которые
побуждаютъ его вид ть въ хорошеиъ св т
такіе поступки, какъ нам реніе
4
устроить юрьевское пом стное дворянство, съ которымъ, какъ изв стно, соединялось
насильственное переселеніе н зщевъ въ московскіе города и московскихъ
людей въ ливонскіе. Поэтому и намъ сл дуетъ воздержаться отъ спора объ этомъ
вопрос , такъ какъ мы опасаеися не точно понять то, что стапемъ опровергать,
н такъ какъ, притомъ, мы слишкоиъ уважаемъ автора, чтобы по какимълибо
недоум ніямъ признавать за нилъ такіе взгляды, отъ которыхъ онъ, быть
можетъ, отшатиется такъ же, какъ и мы. Скажемъ только, что каковы бы ни
быт причины, ііобуждаіощія ученыхъ мужей оправдывать, восхвалять и вообще
представлять въ хорошемъ св т разныя насилія, совершенныя историческими
д ятелями п часто оправдываемыя «политическою необходююстыо, государственными
ц лями» и т. п., мы все же над емся, что уже близко то время, когда
встр тить у историка похвалу насильствепнымъ л рамъ, хотя бы предпринимаемымъ
или допускаемымъ съ ц лыо объединепія и укр пленія государствъ, будетъ
такъ же дико, какъ было бы теперь дико услышать съ ка едры одобренія инквизиціонныхъ
пытокъ и сожженій, совершавшихся не только съ высокою ц лыо
единства в ры, но еще съ самою высшею и благою—ради спасенія многихъ душъ
отъ адскаго огня въ будущей жизни. Въ прежиія времепа были же люди, очень
ученые и почтенпые, находившіе хорошую сторону въ такихъ м рахъ. Укажеиъ,
однако-, какъ слотр ли люди Х І-го в ка на сл дствія т хъ м ръ государствениой
политики царя Ивана, которыя заслужили одобреніе ученыхъ ХІХ-го в ка.
Описавши, какъ погибали русскіе въ Ливоніи отъ голода, мороза и, накоиецъ,
отъ неиріятельскаго меча, умный псковскои л тописецъ восклицаетъ: «Исполни
грады чужіе русскими людьми, а свои пусты сотвори!» Такъ-то люди простые,
неученые, руководствуясь здравымъ природиымъ умоиъ и добрымъ сердцемъ, приходятъ
часто къ бол е правильнымъ и челов ческимъ взглядамъ, ч мъ ученые
люди, в дущіе миогое и многое!
Стр.3
415
Напрасно историки наши силятся опровергнуть тзснйвное воззр ніе Карамзина
на личность царя Ивана Васильевича и представігіь его великииъ государ- ,
ственншіъ мужемъ, св тлымъ умомъ, достойньшъ уваженія и сочувствія, предшественникомъ
Петра Великаго, и оправдать его зв рскія д янія.
ІІринимаемъ см лость представить на обсуясденіе читателйй иашъ взглядъ
на характеръ царя Ивана Васильевича, составленный на основаніи посильнаго
уразум нія явленій его государственной и частной жизни.
Личность эта принадлежитъ къ разряду т хъ нервныхъ натуръ, которцхъ
можно встр чать иного везд въ разныхъ полозкеніяхъ, зависящихъ отъ разішхъ
условій рождевія, жизни, воспитанія. Способности ихъ отъ природы могутъ быть
различны, начиная очень талантливыми и оканчивая очень тупоумныли, но при
всемъ различіи они вс ии ютъ общіе признаки. Главное ихъ, общее свойство—
чрезвычайная чувствительность къ вн шнимъ ощущепіямъ и, всл дствіе этого,
быстрая см на впечатл ній. Поэтолу воля у нихъ обыкновенно слабая; великиш
д ятелями они быть неспособны. Устойчивости у нпхъ н тъ, терп нія у нихъ
очеиь мало. Сердечныя двшкенія ихъ очень сильны, но лишены глубпны, кр -
пости и постоянства чувства. Воображеніе у пихъ сильн е и разсудка и сердца.
Они безпрестапно создаютъ себ образы, увлекаются ими и, при первой возможности.
готовы ихъ осуществлять, но легко иокидаютъ ихъ, когда являются препятствія,
или когда другіе образы овлад ваютъ ихъ душою. Если природа одаритъ
такую личность недюжиннымъ умомъ, то улъ этотъ не зкшетъ свободао.и
спокойно д йствовать подъ сильнымъ гнетомъ ощущеній, управляемыхъ вообраладніемъ
и нер дко жизнь такихъ существъ представляетъ безирерывную и странную
см ну умныхъ поступковъ глупыми и наоборотъ; нер дко, однако, посл дніе берутъ
верхъ надъ первыми; умъ притупляется, привыкая уступать господству
вообралсенія и внезапныхъ побужденій. Эти личности неспособны къ самострятельности
и нуждаются въ опек надъ собою, хотя, обыкновеішо, не зам чаютъ этого;
они не надолго привязываются къ т мъ, которые ии ютъ на нихъ вліяніе, и
вообще они ие любятъ посл днихъ; они покоряются, воображая, что никому не
покоряются, что д йствуютъ по своелу усмотр нію, когда же они почуютъ унизительность
своей зависимости, то ненавидятъ т хъ, которые управляли ими, но,
по слабости воли и по трусости, и тутъ не сразу освобождаются, а только тогда,
когда помогаетъ имъ иное вліяніе. Они чрезвычайно самолобивы, потому что
чрезл рная чувствительность побуядаетъ ихъ безпрестанно и постоянно обращаться
къ себ и, въ то же время, крайняя трусость—ихъ неизб жное свойство,
потому что та же чувствительность къ впечатл ніямъ опасности слишкомъ
охватываетъ все ихъ существо. Съ трусостыо всегда соединяется подозрителыіость
и недов рчивость. Усп хъ чрезл рно поднимаетъ ихъ; неудача повергаетъ въ
. прахъ. Отъ этого они высоком рны, самонад янны въ счастіи и малодушны,
нетерп ливы въ несчастіяхъ. Эти люди бываютъ сильно н горячо воспріимчивы
ко всему доброиу, но еще чаще къ злу и порокамъ, потому что для добра на
практик всегда окаягется необходимо терп иіе, котораго у нихъ не хватаетъ.
Чаще всего выходитъ, что они пл нительно добры, возвышенны, благородны на
словахъ и совс мъ не таковы на д л : слова легче д лъ, и при изв стной дол
способностей изъ нихъ вырабатываются превосходные риторы, способные увлекать
и привлекать къ себ , оболыцать собою на н которое время, пока не откроется,
что, кром краснор чія, у нихъ мало достоинствъ. Хорошее воспитаніе сдержи
Стр.4
416
J
ваетъ ихъ, способнымъ изъ нихъ даетъ возложность сд латься полезными до
изв стной степени, а малоспособныхъ, по крайней м р , д лаетъ безвредными
нулями; всего бол е можетъ обуздать и даже отчасти переродить ихъ нужда,
но зато многихъ изъ нихъ она убиваетъ, и никто такъ легко и безпомощно не
падаетъ подъ гнетомъ нужды, какъ люди этого рода. Ч мъ ихъ воспитаніе небрежн
е, ч иъ существовавіе ихъ безб дн е, т мъ сильн е развиваюхся ихъ природныя
свойства. Горе, если такія личности получаютъ неограниченвую власть:
возможность осуществлять образы, творимые воображеніемъ, всл дствіе чрезвычайной
чувствительности къ разнымъ ощущеніямъ, доводитъ ихъ до всевозможнаго
безумія. Многіе тираны, прославленные іиіторіею за свою кровожадность и
вычурныя злод иства, принадлежали къ такимъ натурамъ. Такимъ типическимъ
лицoмъ въ исторіи императорскаго Рйма быдъ Неронъ; такииъ былъ и нашъ
Иванъ Васильевичъ. . Онъ, иредстав.ляетъ поразительное сходство съ Нерономъ,
при вс хъ отличіяхъ, наложенныхъ на оудьбу того и другого несходныыи обстоятельствами
и различною средою. Подобно Нерону, Иванъ былъ испорченъ въ
д тств ; какъ Неронъ попалъ подъ опеку Сенеки и Вурра и подъ ихъ вліяніеиъ
показались привнаки ыудраго и добраго правленія, такъ Иванъ Васильевичъ
попалъ подъ опеку Сильвестра и его кружка, и его именемъ совершено было не
мали блестящихъ и полезныхъ д лъ; какъ Неронъ. освободившись отъ опеки своихъ
менторовъ, такъ и Иванъ. удаливши и переиучивши людей, которыхъ прежде
во всеиъ слушался, пустились во вся тяжкая, не зная пред ловъ своимъ развратнымъ
и кровожаднымъ прихотямъ. Злод яиія Нерона и Ивана облекались
характеромъ вычурности, иногда театральности. Неронъ въ начал своихъ злод яній
губилъ мать; Иванъ не убивалъ матери, которой лишился въ младенчеств , зато
І4 убилъ сына въ конц своихъ злод яній. Неронъ сжегъ (какъ говорятъ) Римъ,
а потоыъ мучидъ невинныхъ христіанъ, обвиняя ихъ напрасно въ поджог , a
себя выставляя праведнымъ судьею; Иванъ не жегъ Москвы: ее сжегъ ДевлетъГирей
страхомъ своего появленія, по безразсудству и трусости Ивана; зато Иванъ
разорилъ Новгородъ и перемучилъ гораздо бол е русскихъ христіанъ, ч иъ Неронъ
римскихъ, и, подобно посл днему, обвинялъ свои жертвы въ небывалыхъ преступленіяхъ,
а себя показывалъ грознымъ, но праведнымъ судьею. Неронъ у халъ
въ Грецію, дурачился тамъ съ художествами и науками, а Римъ предоставилъ
произволу своихъ вольноотпущенниковъ; йванъ у халъ въ Александровскую слободу,
разыгрывалъ тамъ комедію моиашества, а Русь отдалъ на волю опричнин .
Неровъ и Иванъ быди равно жадны и корыстолюбивы, грабили области и не
спускали — первый языческимъ храмамъ, второй—христіанскимъ моиастырямъ.
Неровъ хвастался, что онъ одивъ изъ римскихъ шшераторовъ могъ довести произволъ
владыки до крайннхъ пред ловъ; Иванъ толковалъ о безпред льности
своей царской власти, и неогравиченный произволъ самовластія былъ его идеа-ломъ,
ц лыо его д йствій и помысловъ. Неронъ былъ трусъ и при конц жизни
показалъ такое малодушіе, что не могъ нанести себ слертельнаго удара; Ивану
не приходилось спасать себя отъ опасности испытать то, чему онъ подвергалъ
другихъ, зато во все свое царствованіе онъ многообразно и многократно показывалъ
крайвюю трусость и ыалодушіе. Нашъ почтенный исторіографъ при оц нк
характера царя Ивана воздержался отъ сравненія его съ Неровомъ, зам тивъ,
что одииъ былъ хрнстіанинъ, другой язычникъ. Правда, Иванъ каялся и посылалъ
въ монастыри поминовенія по т мъ, которыхъ самъ убилъ, но это д ла
Стр.5