Матушка Екатерина Александровна, первую свободную минуту, то есть когда во мне менее желчи, а под
глазами почти вовсе нет пятен, посвящаю на то, чтоб поблагодарить Вас за Ваше милое, дружеское
письмо. <...> Михайло Алекс<андрович>, которого Вы уже получили давно в целости и подробности, никак
не сможет, да и я сам не сумею сказать, какое удовольствие сделало мне Ваше письмо. <...> Напрасно Вы, матушка Екатерина Александровна, упрекаете меня, что я Вас забыл: в то время, когда Вы
писали мне это письмо, я тоже писал к Вам и надеюсь, что мое послание уже получено Вами. <...> Я очень доволен, что Вы хорошо проводите время в
деревне и что откровенно сознаетесь в этом: по большей части со всех сторон слышишь жалобы на
несчастья да неудачи; это большая редкость, когда кто скажет, что ему хорошо. <...> Только напрасно желаете, чтоб я пожил в деревне у Вас, полагая, что моя хандра
должна там пройти: Анненков правду сказал Элликониде Алекс<андровне>, что я никогда, нигде и
ничем бы не был доволен, что мне ни дай. <...> Послушайте-ко: один из наших военных кораблей идет вокруг света на два года; Аполлону Майкову
предложили, не хочет ли он ехать в качестве секретаря этой экспедиции, причем сказано было, что,
между прочим, нужен такой человек, который бы хорошо писал по-русски, литератор. <...> Я полагаю, что если б я запасся всеми впечатлениями такого путешествия, то, может быть,
прожил бы остаток жизни повеселее. <...> Что скажете Вы, матушка Катерина Алекс<андровна>, и Вы, мой милый и добрый друг Михайло
Алекс<андрович>, одобрили ли бы Вы эти мои намерения? <...> Евгения Петровна уж плакала, что я не ворочусь, погибну или от бури, или дикие съедят, не то змея
укусит. <...> Любезнейший мой друг Михайло Александрович и милая, добрая Екатерина Александровна! <...> Вчера втянули фрегат с
рейда в гавань и будут привинчивать водоопреснительный аппарат. <...> Наш адмирал тотчас же явился из
Лондона в Портсмут, осмотрел и фрегат и нас, велел мне написать бумагу, а потом, уезжая <...>
Письма_1852_года.pdf
1852
Ф. А. КОНИ
10 мая 1852 года. Петербург
Почтеннейший Федор Алексеевич,
у Вас в Пантеоне помещаются статьи о провинциальных театрах. Позвольте Вам рекомендовать такую
статью о Воронежском театре одного молодого человека, Средина. Я прочел ее и нахожу, что она
написана прекрасно, как редко пишутся такие статьи: очень полно, отчетливо и занимательно. Автор -
редактор Воронежских губернских ведомостей и мастер писать, как Вы увидите, если примете на себя
труд прочесть рукопись. Если Вы пожелаете поместить ее у себя, то брат автора, мой приятель и
сослуживец, доставит Вам ее. Я не мог сказать ему ничего, на каких основаниях принимаются в Пантеон
статьи, он узнает об этом от Вас или в редакции. Во всяком случае, эта статья заслуживает внимания и
даже вознаграждения.
Очень и очень жалею, что редко имею удовольствие видеть Вас: авось летом столкнемся на
Безбородкиной даче, если только летом Вы там.
Свидетельствую Вам и супруге Вашей искреннее почтение
Гончаров.
10 мая
1852.
Е. А. Языковой
12 августа 1852. Петербург
12 августа.
Матушка Екатерина Александровна, первую свободную минуту, то есть когда во мне менее желчи, а под
глазами почти вовсе нет пятен, посвящаю на то, чтоб поблагодарить Вас за Ваше милое, дружеское
письмо. Михайло Алекс<андрович>, которого Вы уже получили давно в целости и подробности, никак
не сможет, да и я сам не сумею сказать, какое удовольствие сделало мне Ваше письмо. Одного боюсь:
оно написано с таким умом и тактом, что - не кроется ли в нем больше искусства, нежели дружеского
расположения, а боюсь этого единственно потому, что мало имею прав на Вашу дружбу.
Из письма Вашего я вижу, что и Вас не на шутку волнуют разные сомнения. Это немного удивило меня.
Как, Вы снаружи такие холодные и покойные, а тревожитесь отвлеченными вопросами? За разрешением
некоторых из них Вы обращаетесь ко мне: благодарю за доверенность, но едва ли я теперь в состоянии
разрешить какой-нибудь вопрос, даже близкий мне самому, например хоть этот: отчего у меня иногда
бывает красен нос?. А Вы спрашиваете, что такое Бог, где Он и как ему молиться? Между тем сами
говорите, что прежде бывало, помолясь на коленях, Вы находили в этом спокойствие и утешение. Зачем
же не делаете этого теперь?Жалуетесь, что приятели сбили с толку, болтовней своей отняли у Вас
прежние убеждения, не сумев заменить их новыми. Зачем же Вы так дешево отдали то, что, по словам
Вашим, успокоивало Вас? Ведь эти же самые приятели часто болтали между прочим и о том, что
Михайлу Алекс<андровичу> можно бы повеселиться в кругу других женщин, кроме жены, да Вы,
однако ж, ни разу не согласились с этим, и когда у Вас недоставало диалектики переспорить болтунов,
Вы брали свечу и уходили спать, а на другой день просыпались всё с одним и тем же убеждением, то
есть что Михайлу Ал<ександровичу> не подобает идти с П<анаевым?> на вечер к какой-нибудь актрисе
или другой подобного рода женщине. - Я не раз замечал в Вас упрямство, которое образует в Вас даже
некоторый характер, что нечасто встречается, и это ставит Вас выше многих записных львиц и умниц.
Только вот видите, какой любопытный случай вышел: что в одном обстоятельстве Вы тверды, а в другом
уступили легко: предлагаю это на Ваше собственное усмотрение - выведите заключение, какое Вам
Стр.1