Цвет фона:
Аркадий ГАЙДАР
ПЕРЕБЕЖЧИКИ
Рассказ
Я только что сел за поданный доброй хозяйкой ломоть горячего хлеба с молоком, как в
дверь с шумом ворвался подчасок и крикнул:
- Товарищ командир! <...> Подбираются белые, прямо так по дороге и прут человек двадцать. <...> Пост был шагах в сорока, у стены кладбища. <...> Первый взвод уже рассыпался
вдоль каменной ограды, и пулеметчик, вдернув ленту, сказал:
- Эк прут! <...> От луны светло, всех дураков тремя очередями снять можно. <...> Два человека, отделившись, шли прямо на нас; на полпути они поснимали шапки и
подняли их на штыки винтовок. <...> Парламентеры от перебежчиков", - решил я окончательно и крикнул:
- Ребята, осторожней с винтовками, не то отпугнете выстрелом! <...> - Как бы не "максимку", а то как полыснут, вот тебе и будет раненый. <...> Теперь видно было, как перебежчики, поравнявшись с березой, остановились, разом подчеркнуто, четко - подняли винтовки и пошвыряли далеко в стороны. <...> - Давай под голову шинель... или нет, тащи от хозяйки полушубок. <...> Разговор сначала не завязывался, перебежчики отвечали коротко и односложно, как
будто бы боялись лишним необдуманным словом навлечь на себя гнев. <...> -
Служба, что ли, там хуже или хлеба меньше дают? <...> По-видимому, последнее замечание задело кое-кого за живое, потому что несколько
голосов ответили горячо, оправдываясь:
- Тут дело не в пайку. <...> - У них Буденного дюже боятся, говорят, что будто беглый каторжник посадил на коней
арестантов и носится. <...> - Так что же они от каторжника утекают? <...> ..
Отвечало сразу несколько голосов:
- Так это же отделенный наш! <...> Сам он казак,
однако всегда сговаривал нас, чтобы перебежать. <...> Мы всё не решались, наконец сегодня
говорит прямо: "Если вы не хотите, перебегу один". <...> Мы было заколебались, а отделенный наш возьми вскинь винтовку да
как грохнет по офицеру, тот так и тюкнулся. <...> Дорогой память ему
отшибать стало, и все просился: "Братцы, донесите до товарищей <...>
Перебежчики.pdf
Цвет фона:
Аркадий ГАЙДАР
ПЕРЕБЕЖЧИКИ
Рассказ
Я только что сел за поданный доброй хозяйкой ломоть горячего хлеба с молоком, как в
дверь с шумом ворвался подчасок и крикнул:
- Товарищ командир! Подбираются белые, прямо так по дороге и прут человек двадцать.
Я выскочил. Пост был шагах в сорока, у стены кладбища. Первый взвод уже рассыпался
вдоль каменной ограды, и пулеметчик, вдернув ленту, сказал:
- Эк прут! От луны светло, всех дураков тремя очередями снять можно. Разреши,
товарищ командир, пропустить пол-ленты...
- Погоди, - ответил я, - тут что-то дело не то. Уж не перебежчики ли это? Смотри, вон
все остановились, а двое вперед вышли.
Два человека, отделившись, шли прямо на нас; на полпути они поснимали шапки и
подняли их на штыки винтовок.
"Парламентеры от перебежчиков", - решил я окончательно и крикнул:
- Ребята, осторожней с винтовками, не то отпугнете выстрелом!
Парламентеры были рядом, их окликнули.
- Товарищи, - раздался в ответ крик, - товарищи, не стреляйте! Мы свои, мы
перебежчики, мы к вам.
Их окружили, расспрашивали быстро, коротко.
- Сколько?
- Восемнадцать! Один раненый.
- Откуда?
- Из четырнадцатого крестьянского.
- Пускай остальные подходят. Винтовки возле той березы побросайте - живо...
Оба во весь дух понеслись обратно. Красноармейцы, столпившись кучею, топтались по
снегу и с любопытством смотрели, что будет дальше.
- Смотри-ка, тащат что-то!
- Говорили, что раненый.
- Как бы не "максимку", а то как полыснут, вот тебе и будет раненый.
- Не полыснут. Видите, винтовки бросать начинают.
Теперь видно было, как перебежчики, поравнявшись с березой, остановились, разом -
подчеркнуто, четко - подняли винтовки и пошвыряли далеко в стороны.
- Эх, вот дурачье-то! Сложили бы на дороге, а то кто за ними подбирать будет?
Подошли. Началась суета.
- Где раненый?
- Давай сюда...
- Стой, занеси в избу, да осторожней, не бревно, чай.
- Давай под голову шинель... или нет, тащи от хозяйки полушубок.
Пришел лекпом и гаркнул басом:
- А ну, выметайтесь, лишние... Что-о?! Посмотреть?! Когда сам пулю получишь, тогда и
посмотришь.
Раненый был без сознания.
- Как? - спросил я лекпома.
- Плох, - покачал головой тот. - Пробито легкое...
Я вышел на улицу. По дороге встретил комиссара полка.
- Зайдем, - сказал он мне, - сейчас с перебежчиками разговаривать буду.
Зашли. Все разом поднялись.
- Сидите, - сказал комиссар добродушно и удивленно. - Что я вам, генерал, что ли?
Разговор сначала не завязывался, перебежчики отвечали коротко и односложно, как
будто бы боялись лишним необдуманным словом навлечь на себя гнев.
- Так зачем же вы, братцы, перебегали? - хитро сощурившись, спросил комиссар. -
Стр.1